Сделать силу источником света
Сделать силу источником света
25 июня 2010 («7 секретов» № 25)
5 июня в Балтийской международной академии состоялись 57–е чтения Seminarium hortus humanitatis. С сообщением на тему "Корни оккультизма Елены Блаватской" выступил индолог, доктор филологических наук, автор книги (серия ЖЗЛ) "Блаватская" Александр Николаевич Сенкевич.
Автор: Виктор Авотиньш
По–моему, корни оккультизма Елены Петровны Блаватской Александр Николаевич так и не раскрыл. Тем не менее его сообщение было для меня интересным, познавательным и, как оказалось, напрашивалось на полемику. Или — на войну.
Так как корни оккультизма мне раскрыть не по силам, оттолкнусь тут от одного в принципе не существенного для содержания и качества чтений нюанса. На Александра Николаевича обрушилась одна, насколько можно судить по ее выступлению, фанатка Елены Петровны. Она обвинила его чуть ли не в крайнем неуважении к Блаватской и ее теософским взглядам. Ей даже удалось обидеть докладчика. Хотя Александр Николаевич рассказывал о жизни Елены Петровны вполне корректно, несколько раз особо подчеркнул свое уважение к личности Блаватской, сказал, что рассматривает себя как "адвоката, который объясняет то, что ее прославило и дискредитировало". Да, он оценил эту личность несколько иначе, чем хотелось бы фанатке.
А у меня тут возникла тема. Или вопрос — почему мне так не везет? Всегда, когда приходилось бывать там, где происходили более–менее серьезные дискуссии о теософии, эзотерике, оккультизме, находился тот, кто хотел тему приватизировать. Причем делал это яро и воинственно. Обзывая инакомыслящих нехорошими или матерными словами. И ничего при этом им не доказывая. Почему люди так падки делать из эзотерических учений культы? Почему этими учениями столь охотно вооружаются секты?
Я читал работы Блаватской до знакомства с теми, кто "взял ее идеи на вооружение". Меня никто не склонял к идолопоклонству по отношению к этим людям. Мне не дано увидеть четкую архитектуру во взглядах Елены Петровны, и ее мистика для меня скорее "мистика судьбы, а не содержания текстов" (так кто–то сказал о Кастанеде и Фрейде). Но зато я, например, черпал у этих людей полезную, на мой взгляд, критику материалистической науки и причин ослабевания христианства. Они были для меня дополнительным глазом взгляда на мир.
Апельсины от шарлатанов
Возможно, на такое отношение конкретно к Блаватской или Рериху повлиял мой тесть Иван Матвеевич, который серьезно увлекался Индией. Не переставая быть истинным старовером. Хотя пробовал это увлечение на себе и использовал его в своей врачебной практике. Пытался этим увлечением улучшить себя, укрепить свою веру. Возможно, потому для меня его путь, его отношение к иному, другому, чужому духовному опыту есть истинный путь. Это не путь культа и секты.
Может быть, благодаря тестю мне попадались более–менее нормальные эзотерические тексты. Не самое большое место в увлечении Ивана Матвеевича занимали Блаватская, Кришнамурти. Большее значение для него имели изданные в 50–е — 60–е годы прошлого века на русском "Махабхарата", "Ригведа", "Панчатантра", "Бхагавадгита". Еще большее — Рерих. А самое большое — йога.
И вот что я нашел в собранных тестем лекциях йоги: "Хоть вы и не можете убить себя, слишком долго задержав воздух в легких, вы можете этим испортить легкие и сердце. Потому вам никогда не следует слушаться учителей–шарлатанов и людей не сведущих, которые пытаются научить вас знанию лишь по книге. (…) Помните также — как апельсины не могут быть запрещены всем потому, что некоторым с язвой желудка они противопоказаны, так и правильные дыхательные упражнения не могут быть оставлены лишь потому, что некоторые не могут их практиковать из–за своих больных и отравленных легких".
Значит — неверно, что направленным научением можно испортить душу и сердце. Тогда, если больной покушал апельсин (учение), он укрепится в своей язве. Значит, учение, которое не ведет к полезному дыханию — ущербно. "Любое состояние разума регистрируется в нашем теле. (…) Есть некоторые люди, которые не могут ясно понять, что между силой и интеллигентностью есть разница. Электричество — это сила, но если ее не поместить в лампу, эта сила не даст годный для употребления свет. Интеллигенция помещает силу в лампу".
Тут очевидна проблема учителя (гуру). Александр Николаевич задал вопрос: "Нужен ли гуру, если Господь дал свободу воли?". Мне, например, нужен. Но не в качестве костылей, а для того, чтобы научиться ходить. Я согласен с Александром Николаевичем, который сказал: "Если нужны костыли, то выбирай такие, которые помогли бы тебе стоять на земле, а не считай, что, получив их, ты возвысился над толпой".
Вот тут, пожалуй, и видна моя проблема. Причина, почему по мере удаления от своего первоисточника "новые религии" мне кажутся все потустороннее и потустороннее. Тоталитарные секты я не перевариваю. Вернее — я не перевариваю ту их практику, с которой мне приходилось сталкиваться в Латвии или наблюдать по ящику. Я вроде понимаю желание очеловечить Христа. Или даже собачку. Возможно, сакрализация быта, человеческих отношений — хорошая тема. Но я не понимаю сакрализацию утюга, мобильника или флакончика духов, которые так и стремятся сделать меня счастливым. Фетишизм какой–то без божества. Я не понимаю, зачем ("Церковь Унификации" (мунисты), "Сайентологическая церковь", "АУМ синрике" , "Новая эра" и пр., и пр.) упрощать человека до схемы. Во имя высших сил, конечно.
Александр Николаевич, сказав о костылях, добавил по делу: "Сайентологи побили все рекорды по зомбированию человека. (…) Вместо исповеди они ставят так называемые интервью и, используя полученную информацию, начинают управлять человеком. Это не священники. Священник не станет использовать информацию о психологическом состоянии человека, полученную во время исповеди, и пытаться заработать на этом. В традиционном обществе гуру был всем — интеллектуалом, врачом, духовником, врачом. Но он не разделял, а сплачивал людей вокруг себя. Теперь есть мнимые гуру, которые сплачивают не людей, а преданных. Это секта. Латвия — прекрасный полигон для образования сектантства. Крепкой традиционной веры здесь не было, все постоянно менялось…"
Новый опыт — новый товар
На семинаре я ознакомиться с изданной в Москве (2007 г.) книгой Бориса Зиновьевича Фаликова "Культы и культура: от Елены Блаватской до Рона Хаббарда". И лишь укрепился во мнении, что произведения эзотерических авторов (Блаватская, Рерих, Хаббард или, как пишут, объяснивший "New age" обывателям Ричард Бах) мне интересны, а реализованные по их взглядам секты — не нравятся. Александр Николаевич сказал, что в России теософию подмяли секты. Если в "попытках современников осознать религиозный смысл происходящего" (Б.Фаликов), в попытках приоткрыть дверцу в неведомое, в поисках и признании скрытых сил в человеке и космосе, даже в желании все–таки посмотреть на Вия я вижу дух и волю приблизиться к высшему, то в сектантстве — тупик, ведущий вниз.
Мой интерес к эзотерическим, теософским текстам похож на интерес, который описывает Питер Вашингтон в книге "Бабуин мадам Блаватской" (при желании найдете текст на сайте семинара www.humanitatis.info): "Наиболее значительными из новых движений, вызвавших духовную революцию XX века, являются экологизм и феминизм. Взгляд на нашу планету, как на единый живой организм, и попытка рассматривать Землю в широком космическом контексте побудили многих мыслителей пойти еще дальше и приравнять экологию к духовности. В пользу этой тенденции действует растущий интерес к буддизму и индуизму среди последователей учения Новой эры. Большинство из них — женщины. (…) И что еще более знаменательно, именно женщины стали лидерами многих подобных движений".
Еще мне показался интересным аспект, подмеченный рецензентом книги Фаликова Александром Сорочаном: "Все создатели культов последних веков — писатели, причем писатели несостоявшиеся. Не смогла уверенная в необычайных способностях Блаватская привлечь к себе внимание путевыми очерками и стихами — и появились "Разоблаченная Изида" и теософия. Не добился Рон Хаббард желаемого успеха своими фантастическими повестями (и космическими, и ориентальными, и "ужасными") — и появилась "Дианетика".
Не сумел Гурджиев реализовать свои драматические фантазии — и появился "Институт гармонического развития". Б.З. Фаликов игнорирует эту литературную составляющую, не соотнося художественные произведения оккультных лидеров с реализованными культами. Да, связь кажется слишком примитивной, однако несостоявшийся писатель — наиболее подходящая фигура для создания нового культа.
Не сумев достигнуть гармонии с реальностью в своих текстах, писатель берется изменить реальность. И получает поддержку ограниченной, но все же достаточно широкой аудитории. Книги Блаватской и Хаббарда стали бестселлерами — но это была не литература воображения, а литература преображения. Только преображение оказалось иллюзорным, а глубина оккультного переживания быстро исчезла, будучи подменена формулами и инструкциями".
Значит, в случае удачного опыта новых религий люди осознают "религиозный смысл происходящего", а в случае неудачного творческое окаменевает в культе. Попытка открыть дверцу в неведомое оборачивается неудачной практикой потому, "что религиозные поиски они подменили погоней за разнообразием. (…) Их новый опыт становился новым товаром". (Б. Фаликов). Божественное и неведомое стали у них служками коммерческого начала и оккультизм в таком случае стал "верой в ложь".
Александр Николаевич сказал, что легковерие раздражало Елену Петровну. О дешевой вере пишет и Кришнамурти: "У вас было множество верований и догматов; вы связали вашу жизнь и мысль путами религий и верований, но во всем этом вы не нашли прочного счастья.
Вы переходили от ограничений к ограничениям, из одной тесной клетки в другую — быть может более просторную — но желания разбить всякие клетки, сломать прутья, ограничивающие, уничтожающие свободу, приносящие горе, у вас нет. Вы поставили верования, догматы, религии выше жизни, и получился застой. Разве можно связать воды морские или зажать ветер в руке? Религия, как я ее понимаю, застывшая человеческая мысль, из которой возникают храмы и святилища
Придавая внешнему авторитету значение духовного и божественного закона, вы сковываете, душите ту самую жизнь, которую хотите выявить и освободить. Где ограничения, там и рабство, а, следовательно, и страдание. Современный мир является выражением скованной жизни".
Я нарочно выбрал эту цитату потому, что ее смысл может быть адресован, направлен на три стороны. В сторону как новых, так и старых, традиционных религий. А также в сторону современного, обывательского понимания раскованности и свободы, в которой не только отсутствует даже намек на "намерение найти вечное за пределами настоящего", но налицо также желание подчиняться житейским мелочам, а не господствовать над ними и придавать им какое–то величие.
А в качестве упрека самому приведу в конце байку об американском социологе Родни Старке, которую пересказал в своей книге Фаликов. Старк на научной конференции вполне серьезно повествовал о молодом гуру, который призывает отречься от близких и критикует традиционную религию. Похоже, Старк говорил о какой–то новой секте. Но, оказывается, он рассказывал о Христе…
"7 секретов", № 25.